Виктор Мережко — «Хуторянин. Красный Дон»

«Хуторянин»
Глава 1

В бывшее фермерское хозяйство своего соседа и друга Краснов по прозвищу Хуторянин приехал во второй половине дня. Приехал не один, а с десятилетним белобрысым сыном Иваном.

Тридцативосьмилетний Сергей Петрович внешне был весьма колоритен: узкое скуластое лицо, выбритый до глянца череп, длинный цвета выцветшего хаки плащ, который он носил почти круглогодично.

От владений его друга, Артема Гущина, ничего не осталось — лишь дочерна выжженное поле, обугленные стены дома, черные жерди от заборов и загонов. Одиноко бродила скотина по полю: несколько овец, две ошалевшие от испуга коровы, хрюкали несколько свиней, купаясь в жаркой пыли, да смешные кролики разгульно бегали по выгоревшей траве.

Метрах в ста от пожарища стояла пожарная машина без воды и людей, а в сторонке — нагруженный пожитками праворукий японский грузовичок. В кабине сидели испуганные жена Гущина, двое детей — девятилетний пацан и двухлетняя девочка, — а также дрожавшая от страха, что ее бросят, дворняга.

Гущин увидел подъехавший джип приятеля, тяжело поднялся с обгорелого бревна, направился навстречу. Встретились, поручкались.

— И куда теперь? — спросил Краснов.

— А куда? Будем искать... — ответил Гущин. — Собака не забодает — свинья не съест.

Сын Артема, невысокий, крепкий, сильно похожий на отца, мигом выкатился из «японца», помчался по выгоревшему полю навстречу приехавшему дружбану — Ивану. Обрадованно обнялись, легонько попинались и стали что-то бурно обсуждать.

Краснов тяжело оглядел былое имение, не совсем кстати спросил:

— Не жалко бросать?

— А чего жалеть? — Артем тронул костлявыми плечами. — Вся жалость чернотой стала... Устал. — Он достал мятую пачку сигарет, закурил. — Сам не собираешься драть копыта?

Краснов с прищуром посмотрел на белое от жары небо, сплюнул.

— А куда драть-то?.. Вроде и привык.

— К чему привык?.. К тому, что через день приезжают за оброком?.. Что дань собирают и никак не нажрутся?

— Меня уже на рынки не пускают, — с усмешкой заметил Хуторянин. — Товар гниет в фурах. Придется возить в соседнюю область.

— Это только начало, Сережа... — угрюмо сказал Гущин. — Половину земли у тебя уже отхапали? Кажется, чуть ли не две тысячи гектаров?

— Пусть подавятся. Мне и той, что осталась, хватит.

— И эту тоже отнимут... Землица-то у тебя завидная, жирная. Хоть на хлеб намазывай. А они как эти... как шакалы... налетят и начнут дербанить. Вдобавок и самого сожрут.

Краснов невесело рассмеялся, обнял друга.

— Думаешь, найдешь в России место поспокойнее?

— Не знаю, Серега. Если бы не дети да жена, к речке подошел бы, веревку с камнем на глотку намотал — и только пятки сверкнули... — Гущин вдруг расплакался, как-то тоненько, по-бабьи, потом вытер подолом сорочки глаза, высморкался. — Устал до посинения души... Клянусь.

Запиликал мобильник Краснова. Сергей извиняюще кивнул приятелю, поднес трубку к уху:

— Краснов... Кто?.. Из какой еще милиции?.. Опер Муроvцев? Ну и что вы хотели, опер Муромцев, если не прикидываетесь?.. Сегодня в семнадцать ноль ноль?.. А может, все-таки лучше я дождусь повестки?.. Частный разговор?.. Интересный крендель: оперативник — и вдруг частный разговор. А вы из какого отдела? Из Центрального?.. Хорошо, попробую успеть. — Краснов задвинул крышку мобильного. — Какой-то опер Муромцев зовет на частную беседу.

— Муромцев? — переспросил Артем. — Занятная личность.

— Чем же занятная?

— Чудаковатостью... Берется за самые гиблые дела и, главное, докапывается.

— Рано или поздно докопается — до ямы два на три.

— Не исключено... Но пока не остановить... Помнишь, год назад грохнули редактора газеты Чеботарева, который копал под Сухомлинова? Начальство по-быстрому задвинуло дело в «глухарню», а Муромцев выгреб материал и прет теперь, как бешеный. Его даже менты боятся. Заполошный.

— Значит, точно грохнут, — невесело пошутил Краснов. — Мало что мент... Сухомлинов не любит, когда ему мешают жить.

Из «японца» посигналили, Краснов обнял соседа.

— А земля твоя кому досталась? — спросил Сергей.

— А шут его знает. — Артур пожал плечами. — Подписал вчера ночью, сразу после пожара, какие-то бумаги. Мордатые гренадеры выплатили ровно столько, сколько хватит, чтоб доехать до следующей бензозаправки, да еще и предупредили, чтоб не вздумал вертаться.

— А чьи они?

— По-моему, абаловские. Он же роет под Сухомлинова вовсю. Хочет стать главным. — Гущин внимательно посмотрел на друга. — Не хотел говорить, но скажу... Очень живо интересовались тобой и твоим хозяйством... Железобетонный, говорят, мужик попался. Во все тиски уже сжимали, все мыслимые и немыслимые проверки напускали, даже жену грохнули — все одно не сдается.

Краснов сжал желваки до булыжников.

— Выходит, это абаловские мою жену заказали?

— Черт их маму знает. Может, они. А может, для понта брякнули. — Гущин помолчал, неожиданно слезы снова наполнили его глаза. — А может, все-таки соберешь манатки, перекрестишься и свалишь?.. Махнем отсюда вместе, вдруг чего-нибудь Господь подкинет по дороге. Россия-то большая. Страшно здесь, Серега.

Краснов вдруг вцепился в выцветшую сорочку соседа, прохрипел:

— Запомни, Артем! Это моя земля! Земля моих дедов-прадедов! И если кто покусится на нее, на моих детей, на меня — никого не пощажу!.. Страшнее зверя стану! И жену свою никому не прощу! Может, и остаюсь здесь ради этого!

— Стволы у тебя есть? — неожиданно спросил Артем.

— Обойдусь без стволов. Я Кавказ прошел! Мне крови на всю жизнь хватит.

— Зря пылишь. — Гущин улыбнулся. — Оружие жрать не просит. Лежит, ждет положенного часа. Может, все-таки дать адресок?

— Ты сам хоть раз пользовался? — насмешливо поинтересовался Краснов.

Сосед с прищуром посмотрел на Сергея, тихо рассмеялся.

— Кишка тонка... Струсил. Даже проник на их базу, купил, но очко отыграло в обратку. Калаша в речку сбросил. А ты мужик сильный, решительный. Тебя так приперли — только на шмайссер и можешь рассчитывать. — Артем нашел в кармане какую-то бумажку, взял у Сергея ручку, нацарапал адрес. — Это улица Черепановская. Сплошь гаражи. На вахте мужику скажешь — от Якова Задорожного.

— Кто такой?

— В глаза не видел. Но принимают только с его рекомендации. Организация закрытая. А для тебя откроют. Как-никак, ты офицер запаса. Полковник.

— Хорошо, подумаю.

Они еще раз обнялись, Гущин напоследок высморкался, протер глаза то ли от пыли, то ли от слез, коротенько махнул приятелю, беспомощно улыбнулся.

— Держись, брат... Буду молиться.

Краснов громко свистнул, Гущинский сын попрощался с Иваном и понесся к своему грузовичку. Грузовичок натужно заурчал, пыльнул копотью и покатился, пару раз подав звук клаксоном. Краснов остался стоять посреди выжженного поля, смотрел, как удалялся груженный домашней утварью японский грузовичок, поднимая черную пугающую пыль.

Прижимая к себе сына, Сергей медленно поднял с земли какую-то сгоревшую железяку, вдруг с силой запустил ее в продолжающее тлеть поле.

— Твари! — яростно крикнул Краснов. — Твари и мрази! — Взял пацана за руку, повел к своему подержанному, грязному от пыли внедорожнику.

Дорога пылила и колбасила, автомобиль кидало из стороны в сторону, Ванька крепко держался за ручку двери, молчал. Неожиданно спросил:

— А нас не спалят?

Отец тяжело на него посмотрел.

— Хочешь, чтоб и мы, как Гущины, собрали манатки?

— Не хочу.

— Значит, не спалят.

Ехали некоторое время молча. Краснов внимательно следил за раздолбанной дорогой. Парень снова взглянул на отца.

— А тебе бывает страшно?

Тот улыбнулся.

— А тебе?

— Нет.

— Значит, и мне не бывает.

— Мне за Ксюшку обидно бывает.

— Это почему?

— Все время одна... Ни подруг, никого. Ты нас даже в школу не пускаешь. Училка домой приходит.

— Надеюсь, понимаешь, почему?

— Понимаю. — Сын помолчал. — Один раз я слышал, как Ксюшка ночью плакала. — Он вопросительно посмотрел на Краснова. — Может, из-за мамы? Завтра год как ее убили. Ты ее вспоминаешь?

— Я ее помню. — Отец крепко обнял сына за плечо.

— Мы в усадьбу?

— Ты в усадьбу, а я в город. У меня там дела.

— Может, я с тобой?

— Побудь лучше с Ксюшей. Ей не так скучно будет. Когда вдали показались строения усадьбы, в глаза вдруг бросились какая-то взбаламошенная суета, беготня, тревога за воротами и во дворе. Вдоль ограды скакал на коне и орал что-то благим матом Тимоха, по непонятной причине несся в степь трактор на резиновом ходу, «жигуль» и «нива» тоже выскочили за ограду и на всей скорости помчались в степь.

— Пап, чего они? — встревоженно спросил Ваня.

— Черт их знает.

Сергей врубил скорость на полную и поехал к усадьбе не по дороге, а напрямик. Машину Краснова увидели, навстречу ему ринулся Тимоха, лупя палкой кобылу по бокам.

— Ксюху уперли! — визжал Тимоха, проносясь мимо «Лэнд Крузера». — Угнали!

— Кто? — Краснов чуть ли не по пояс высунулся из кабины.

— Мужики!.. Чужие!.. — кружа вокруг автомобиля, пытался докричаться Тимоха. — Она решила выгулять Гермеса, отъехала на полкилометра, и тут какие-то кугуты!.. Тоже на конях!.. Окружили и погнали в степь!

— Ружье!.. Двустволку!.. И Пегаса!

Краснов подкатил к воротам, кто-то из работников уже летел к хозяину с двустволкой, Тимоха ловко свалился со своей кобылки, вытащил из стойла пятнистого Пегаса, помог хозяину взлететь на сытый круп коня.

— Пап, я с тобой, — несмело попросился Ваня.

— Домой! — заорал отец. — И не высовываться! — Он рванул на себя узду.

Конь от неожиданности встал на дыбы, потом скакнул вперед и ошалело помчался под жесткой рукой хозяина.

— Ближе к воде! — орал не своим голосом Тимоха. — Их там проще прижать!

Сергей жал каблуками бока коня, вертел его во все стороны, высматривая цель. Усадьба, машины — все прочее уже осталось позади. И тут Краснов увидел тех, кого искал. Их было трое... Они окружили своеобразным каре Гермеса и девочку, загоняя их к воде, где было бы проще повязать, скрутить, угнать с собой.

Краснов вертикально вскинул ружье и дал выстрел дуплетом. Похитители меньше всего ждали такой погони и с такими последствиями, на какой-то миг смешались, затем принялись со всех сторон хлестать Гермеса, вынуждая его сбросить с себя девочку и нестись во весь опор в степь, где пленить коня было бы легче и безопаснее.

Пятнадцатилетняя Ксюша вцепилась в гриву, от страха визжала, стараясь не свалиться под копыта. Гермес неожиданно встал на дыбы и принялся передними ногами бить нападающих.

Краснов во весь опор приближался. Снова вскинул ружье и снова дал два дуплета. Затем мощно свистнул и закричал:

— Гермес!.. Гермес, ко мне!

Кто-то из угонщиков два раза пальнул в ответ. На помощь Краснову от усадьбы спешили около десятка работников во главе с Тимохой. Конокрады в панике предприняли последнюю попытку сбить девчонку с жеребца, но Гермес уже почувствовал вкус превосходства и кидался на нападающих широкой мощной грудью, копытами, сильным крупом.

Сергей снова выстрелил.

— Ко мне, Гермес!.. Гермес, домой!

Конь издал громкое ржание, трубой вздыбил хвост, круто развернулся на месте, подняв столб пыли, и понесся на зов. Ксюша слилась с конем, и лишь когда Гермес прорвал кольцо окружения, приподнялась, закричала:

— Все! Они убегают!..