Закрыть
Восстановите членство в Клубе!
Мы очень рады, что Вы решили вернуться в нашу клубную семью!
Чтобы восстановить свое членство в Клубе – воспользуйтесь формой авторизации: введите номер своей клубной карты и фамилию.
Важно! С восстановлением членства в Клубе Вы востанавливаете и все свои клубные привилегии.
Авторизация членов Клуба:
№ карты:
Фамилия:
Узнать номер своей клубной карты Вы
можете, позвонив в информационную службу
Клуба или получив помощь он-лайн..
Информационная служба :
(067) 332-93-93
(050) 113-93-93
(093) 170-03-93
(057) 783-88-88
Если Вы еще не были зарегистрированы в Книжном Клубе, но хотите присоединиться к клубной семье – перейдите по
этой ссылке!
УКР | РУС

Генри Лайон Олди - «Эхо проклятия»

— Ты никуда без меня не поедешь!
— Дорогая, давай без истерик. Ты понимала, что это значит: выйти замуж за венатора?
— Ничего я не желаю понимать! Или мы едем вместе, или ты остаешься дома!
— Хочешь воды? Со льдом?
— И я вылью ее тебе на голову! Ну почему, почему выбрали именно тебя?
— Потому что я — знаменитый охотник на демонов.
— Ты — мерзавец! Ты хочешь бросить жену на произвол судьбы!
— Ты преувеличиваешь, радость моя.
— Ни капельки!
— Хорошо. Я — мерзавец-венатор. Опытный. С чудесной репутацией. С заслугами перед обществом. И, как следствие, вполне достойный выбора городского совета Брокенгарца и курфюрста Леопольда лично. Удивительно другое: почему меня выбрали лишь сейчас, на обслуживание XIII Вальпургиалий... Как полагаешь, мне следует обидеться?
Фортунат Цвях прошел к столу. Взяв пустой бокал из-под вина, оставшийся с вечера, он налил туда воды и выпил залпом, не предлагая жене. Выплеснет в лицо, ведьма, и глазом не моргнет. Разговор утомил венатора. В халате и ночном колпаке, небритый, плохо выспавшийся, он чувствовал себя не готовым к семейным сценам. Другое дело, будь мы в камзоле, при шпаге...
И в парике с локонами до плеч.
И с тростью в руке.
Так можно спорить с женой даже в присутствии любовницы.
— Мы три дня назад вернулись с куророта! — привела любимая супруга аргумент, неоспоримый на ее взгляд, но загадочный для целой толпы мудрецов. — Отдохнули, развеялись... Я надеялась, ты найдешь время позаниматься со мной перед защитой!
Приложив холодный бокал ко лбу, охотник на демонов вспомнил курортный Баданден. Там чете Цвяхов довелось участвовать в рискованной охоте на Лысого Гения. А после, о чем любимой супруге знать не полагалось, венатор имел сомнительное удовольствие оперировать молодого аристократа. Удалять менталопухоль неизвестного характера и происхождения — врагу не пожелаешь.
Отдохнули, значит. Развеялись.
Интересное у тебя, любовь моя, представление об отдыхе.
— Значит, так, — подвел он итог твердым, как ему казалось, голосом. — Завтра на рассвете я уезжаю в Брокенгарц. Пренебречь долгом венатора и личным приглашением курфюрста Леопольда я не могу. Ты остаешься дома и готовишься к защите магистерского диссертата. Через двенадцать дней...
— О-о!
— ...максимум, через две недели я вернусь. У нас будет полтора месяца для занятий. Все, спор окончен.
Фортунат питал мало надежд, что властный тон подействует на жену. Рыжая Мэлис, в девичестве — ятричанская ведьма, была не из тех, кого можно утихомирить волевым нажимом. Скорее наоборот. Но странное дело! — супруга всхлипнула и повернулась к зеркалу, раздумав продолжать скандал.
— Это очень опасно? — спросила она после длительного (минуты полторы, не меньше!) молчания. — Я имею в виду, Вальпургиалии?
— Не стану врать, дорогая. Между такими людьми, как мы, нет места для лжи. — Суровая складка залегла меж бровями охотника на демонов. — На два дня и три ночи город делается добычей...
— Чем-чем?
— Я хотел сказать, что Брокенгарц становится открыт для вампиров и оборотней, инкубусов и суккубар, ламий и игисов. Для их обрядов и оргий. Для черных балов, где уродцы-шпильманы играют на отрубленных головах лошадей смычками, сделанными из кошачьего хвоста. Вальпургианцы едят крысятину без соли, пьют отвар мухоморов из коровьих копыт-долбленок и творят различные бесчинства. Как думаешь, это похоже на салон маркизы Пьемпеналь?
Мэлис тихонько всхлипнула.
— Вряд ли, — согласилась она, припудрив носик. — В салоне маркизы едят перепелов и пьют из хрусталя. А шпильманы играют на скрипках работы Гоцци. Право слово, на месте курфюрста Леопольда я давно бы избавила Брокенгарц от этой беды. Неужели так трудно отвадить нечисть?
— Невозможно. Традиция, гори она синим пламенем! Еще курфюрст Бонифаций Удалой, пращур Леопольда, подписал договор с отшельником Вальпургом, инкубусом-расстригой. С тех пор ни один лорд Брокенгарца не рискнул отказать в проведении очередных Вальпургиалий. К счастью, они проводятся не каждый год. Погоди, погоди...
Он выпрямился, грозный и возмущенный. Не знай Мэлис своего мужа, решила бы, что Фортунат Цвях решил принять выпестованный Облик — так он преследовал инферналов на смутных ярусах владений Нижней Мамы.
— А если тебя спросят об этом на защите?
Следующие полчаса были посвящены осуждению чародеек-недоучек, которые скверно знают «Курс новейшей истории шабашей», глава 16, «Весенний канун».
— И все равно я не понимаю, — сказала бывшая ведьма, в ближайшей перспективе — магистр Высокой Науки с дипломом, когда выговор закончился. — Канун весенний, а сейчас — вторая половина лета...
Венатор отставил в сторону кувшин с водой. И взял второй кувшин, поменьше: с красным «La Morte». Он обычно не пил с утра, но беседа стала его утомлять.
— Перенесли, — пожал он плечами. Пальцы нервно теребили пояс халата, завязывая и распуская хитрые узлы. — По согласованию с астрологической комиссией Коллегиума Волхвования. Говорят, звезды невпопад сложились.
— Вот! Звезды!..
— Слушай, мне-то какая разница: весна, лето? Летом даже лучше. Дождей нет, дороги сухие...
— Дороги сухие! А я тут измаюсь, зная, что ты там — один!
— Почему один? Нас будет двенадцать: лучших из лучших. Чётная Дюжина — это тоже традиция. Перед началом Вальпургиалий курфюрст Брокенгарцский рассылает приглашения известным венаторам. Где просит — заметь, дорогая, курфюрст просит! — прибыть для обеспечения безопасности мирного населения. Естественно, мы прибываем и обеспечиваем.
— Мы? Ты же сказал, что едешь туда впервые!
«Возлюбленных все убивают…» — вспомнил Фортунат строчку из баллады Адальберта Меморандума, народного ятрийского поэта. Дальше в балладе чеканным ямбом перечислялись различные способы убийства с вариациями.
— Я такого не говорил. Я числился в Чётной Дюжине VIII и IX Вальпургиалий! Плечом к плечу с Гарпагоном Угрюмцем, моим учителем, и великим Тильбертом Люстеркой! С братьями-близнецами Нильсом и Йоханом ван Хейзингами! Между прочим, я был единственным, кто отличал Нильса от Йохана. А потом обо мне забыли! И лишь сейчас, как я и сказал тебе в начале...
Еще полчаса ушли на самовосхваление. К нему явственно примешивалась обида на куцую память устроителей, забывших о Фортунате Цвяхе. Рыжая Мэлис сердцем чуяла, что милый супруг, сболтнув лишку, уводит разговор в сторону, но поймать на горячем не могла.
Да, честно говоря, и не хотела.
Рыжая ведьма знала, что это — быть женой венатора.
— Будь они прокляты, твои Вальпургиалии! Поезжай, и пусть тебя сожрет хомолюпус!
В последних словах будущей магистриссы не чувствовалось огня. Ясное дело, муж поедет. И хомолюпус его не сожрет, подавится. Вот дурачок: жена волнуется, переживает, а он пыжится, надувается от гордости. Словно орденом наградили...
Ведьма глянула в зеркало — и ахнула. Вместо своего, не слишком юного, но еще вполне привлекательного личика Мэлис обнаружила в зеркальной глади незнакомца: лысого старика со шрамом на щеке.
— Желаю здравствовать! — Старик отвесил поклон, сверкнув лысиной. — Извините, что без приглашения. Фортунат дома?
За спиной незваного визитера клубилось и полыхало. Временами из пламенного мрака проступали стены подземелья: бугристые камни, низкий свод, в трещины вбиты крючья зловещего вида. Скелет на цепи дополнял картину. Дергаясь, как в припадке, он тянул обглоданные временем пальцы к старику — и щелкал зубами, раз за разом промахиваясь на какую-то жалкую пядь.
— Сгинь! — не оборачиваясь, велел старик. — Испепелю! Прошу прощения, мистрис, это я не вам...
Ведьма отодвинула кресло вбок, чтобы муж лучше видел зеркало.
— Дорогой! Тебя спрашивают.
— Кто? Откуда?
— По-моему, из ада. Сказать, что ты ушел к Матиасу Кручеку?
— Ни в коем случае! — Фортунат, щурясь, вгляделся в клубы дыма. — Гарпагон, дружище! Для тебя я всегда дома!
Радости венатора не было предела. Он даже засунул руку в зеркало по локоть и обменялся со стариком крепким рукопожатием. Обратно ладонь Цвяха вынырнула вся в копоти. По комнате распространился удушливый запах гари.
— Знакомьтесь! Мэлис, это Гарпагон Угрюмец, мой учитель. Гарп, это Мэлис, моя жена. Прости, что вмешиваюсь, но скелет тебя достал. Мне сжечь его, или ты сам?
Гарпагон трижды плюнул через плечо. Вспышка, и буйный костяк, секунду назад ухвативший таки старца за шиворот, сгинул вместе с цепью. Послышались стенания. Они быстро перешли в несвязный лепет и затихли.
— Искренне рад знакомству. Мистрис, вы очаровательны. Этот маленький прохвост вас недостоин! — В Гарпагоне чувствовались порода и воспитание. Сейчас первое боролось со вторым. — Фарт, я на пару слов. По приезду в Брокенгарц мы с Люстеркой будем ждать тебя в «Чумазом Фрице». Захвати амулет от сглаза, который ты мне обещал. Если гребневые хрящи василиска засохли, положи в гнездо новые. Договорились?
— Не знаю, Гарп, — венатор нахмурился. — Возможно, я не приеду. Вам придется искать мне замену.
— Мальчик, ты незаменим!
— И все же...
Казалось, скелет, превратившись в невидимку, выбрался из зеркала в комнату и теперь держит за шиворот огорченного Фортуната.
— Ты болен?
— Я здоров, как тролль. Меня жена не пускает.
— Овал Небес! Мистрис, скажите: он шутит?
Старик изумился так, что мрак отшатнулся прочь. Подземелье осветилось замогильной синевой. Шрам на щеке Гарпагона начал пульсировать, брызжа искрами. «Бежим!» — закричал кто-то вдалеке. Послышался топот. Изображение в зеркале исказилось, взявшись кровавыми разводами.
— Он шутит, — торопливо подтвердила Мэлис. — Он у меня большой шутник. Эй, вы где?
— Я здесь. — Старик вернул зеркалу прежнюю ясность. Стало видно, что потолок в дальнем углу дал трещину и грозит осыпаться. — Еще раз умоляю простить мою назойливость. С такими клиентами забываешь про хорошие манеры. Фарт, помни про амулет. «Чумазый Фриц», гребневые хрящи — свежие. Если что, я обижусь. Всего доброго.
Дождавшись исчезновения старого венатора, Мэлис с тщанием протерла зеркало ветошью.
— Хороший у тебя учитель, — бросила она мужу.
— Ага, — согласился Фортунат.
Вчера он лично попросил Гарпагона о «случайном» визите. И Угрюмец согласился. А мог ведь отказать — охотник на демонов прекрасно знал характер наставника. Но случаются моменты, когда мужчины должны поддерживать друг друга.
Если, конечно, они — настоящие мужчины.

***

CAPUT VI
в котором магов одолевают сомнения,
этический диспут с вампиром заканчивается скандалом,
ловец снуллей ищет и не находит,
а загадки так и норовят отравить
веселье Вальпургиалий

Весь последующий день Фортунат Цвях мучился размышлениями. Человек действия, он не слишком любил те периоды жизни, когда приходилось взвешивать и сопоставлять. Особенно если ты с трудом вырвался на веселый мальчишник. Из лекций, прослушанных на курсах повышения квалификации много лет назад, в памяти засел какой-то бред:
«Сновидение есть астрально-духовное явление, которое в аллегорической форме намекает нам на будущее. Деятельность организма во сне следует разделять на сон и сновидение, ибо...»
Дальше «ибо...» — как отрезало.
Он даже зашел в Общественный Скрипторий при магистрате, взял в читальном зале неподъемный том «Косвенного Бестиария» и освежил в памяти сведения о снуллях. Книга не сказала ему ничего нового. Эфирные твари, разносчики снов, маной не обладают. Типы снуллей: инкубонис (кошмар), севилльянс (вещий), щастыхай («в руку»), флуксус (пустой), моргач (здоровый), аморыш (греза) и т. д. Морфиниты, иначе ловцы снуллей (энитим.: каптор ыртаз), изловив и оформив снулля, находят ему применение в быту — прокат снов, медицина, борьба с насекомыми и пр.
Из Скриптория его уволок Гарпагон. Старый венатор не хотел пропустить конкурс красоты среди коренных инферналиц. И уж тем более не желал дать бывшему ученику закиснуть среди пыли и шороха страниц.
На конкурсе обоих выбрали в жюри.
А потом чуть не побили, когда их голоса оказались решающими, отдав Корону Ужаса молодой ваалберитке. Цвяху пришлось незамедлительно принять Облик, выпестованный им для преследования демонов в аду. Лишь тогда гневные участницы согласились, что да, хвост скорпиона дивно сочетается со жвалами. А ядовитая мошкара на зубцах крыльев — это просто находка.
Ваалберитка на коленях умоляла венатора взять Корону себе, вместе с рукой и сердцем демоницы. Но Фортунат вежливо отказался. Жена бы не поняла его поступка. А он очень дорожил супружеским счастьем.
Расставшись с Гарпагоном, он зашел пообедать в малолюдную аустерию. Готовили здесь вкусно, но обед был отравлен воспоминанием о чужом сне. Венатор не знал, почему одно воспоминание о залёте приводит его в трепет. Обреченность? Безнадежность? От сна воняло, как от падали.
Вонь мешала наслаждаться едой.
— Задача! — сказал он сам себе, криво усмехаясь. — Дано: утро, кладбище, два мага видят чей-то сон. Вопрос: чей это сон? Кто может спать после восхода на кладбище, неподалеку от двух упомянутых магов?
Ответ был ясен.
Сегодня на закате, Фортунат Цвях собирался выяснить, верно ли он решил задачу.

* * *
— Простите, сударь, но я вынужден с вами не согласиться!
— Вы не правы, сударь. Судите сами: вы на моей территории, солнце зашло...
— Но я обладаю свободой воли!
— Я не посягаю на вашу свободу. Я удовольствуюсь толикой крови.
— Но я не желаю!
— Увы, сударь. Не волнуйтесь, кровопотеря скажется на вас в рамках допустимого. Уж я-то знаю законы...
— На время Вальпургиалий объявлен мораторий на насилие!
— Читайте внимательно договор, сударь. Кладбище от заката до рассвета — суверенная территория. Льготы некоренным, и все такое. В конце концов, я же не на улице к вам пристаю!
— Вы толкаете меня на сопротивление!
— Не рекомендую, сударь. Сопротивление может привести к нежелательным последствиям. Любой житель Брокенгарца знает, что склеп вампира — его крепость.
— Я — гость города! По приглашению магистрата!
— Мое почтение, сударь. Приступим?
— Я — маг высшей квалификации!
— Это меняет дело. Профиль?
— Теоретическая демонология.
— Теоретик? Сударь, это несерьезно. Позвольте вену!
Фортунату стало весело. На его глазах друг детства Матиас Кручек, успев на кладбище раньше венатора, но позже захода солнца, препирался с болтливым вампиром. Разговор неизменно заходил в тупик. Судя по аргументации сторон, это грозило затянуться до утра.
Он не боялся за друга. Неуклюжий теоретик был не так безобиден, как думали многие, судя по облику Кручека. Но и ждать, пока спорщики устанут, венатор не собирался.
— А два мага высшей квалификации — это серьезно? И один из них — сугубый практик?
Услышав реплику, что называется, «из зала», вампир проворно обернулся. Окажись на месте венатора кто-то из брокенгарцев, кладбищенский лорд почуял бы его приближение загодя. Но стоит ли говорить, что охотники на демонов — особенно когда им приспичит — умеют двигаться очень тихо?
— Фарт! Как я рад тебя видеть! — возликовал доцент.
— Доброй ночи, сударь! — Кровопийца отличался не только болтливостью, но и вежливостью. — Ваш профиль, если не трудно?
— Охочусь на демонов. В свободное от кольеметания время.
— Что было шуткой? Первое или второе?
Вместо ответа Фортунат щелкнул пальцами. Заостренный колышек, вырезанный из Populus Tremula (тополь дрожащий, в просторечьи — осина), со свистом пролетел над головой вампира. Уж что-что, а вызвать императивный кол из тайного арсенала ученик Гарпагона Угрюмца мог в любую секунду.
Вампир погрозил венатору пальцем.
— А вот это — лишнее. Такие люди, как мы с вами… — На слове «люди» он слегка запнулся. — Верят друг другу на слово. Ну что ж, если ужин отменяется... Господа, позвольте представиться! Реджинальд фон Тирле, инфернал некоренной кровососущий. Эталон Брокенгарца, чистая единица!
Последнее было сказано с откровенной гордостью.
Вампир, честно говоря, не впечатлял. Среднего роста, с брюшком, с залысинами на висках, мокрыми от вечерней росы, не бледный, а какой-то желтоватый... Он мало походил на дворянина с титульной приставкой «фон», элегантного даже в посмертии. Скорее лавочник или шеф-повар аустерии. Отдавая дань моде, Реджинальд носил черный плащ на алой подкладке. Но плащ был куцым, едва достигая коленей, а подкладка вылиняла от частых стирок.
— Чистая единица? — не понял Кручек.
Фон Тирле приосанился.
— Вот уже много лет я верой и правдой служу мерным эталоном всем вампирам Брокенгарца. Количество крови, употребляемой ежемесячно, динамика роста способностей, реакция на чеснок, нетопыризация — учитывая процесс естественного развития, все это соответствует эталонной единице! Мой склеп находится под охраной государства! Разумеется, гости города не обязаны знать в лицо лучших людей курфюршества...
На сей раз «люди» дались ему без запинки.
— Поверьте, я не бахвал. Это мой долг — уведомить вас о своей исключительности. А также заверить в своем совершенном почтении. Конфликт исчерпан, господа! Близится полночь… — Вампир завернулся в плащ, собираясь уйти. — Я должен вас покинуть в поисках крови и зрелищ...
Охотник на демонов преградил ему дорогу.
— Минуточку! Позвольте задать один нескромный вопрос. Мы с другом тут вчера уснули... Да, именно здесь, под жимолостью. И невольно вторглись в чужой сон. Погреб, трубы, бродяга с клетчатой сумой. Извините за бесцеремонность, сударь... Это был ваш сон?
Разительная перемена случилась с Реджинальдом фон Тирле. Настолько резкая, что невольно напрашивалась мысль о чарах. Вместо смешного, нелепого, словоохотливого упырька — чистой единицы под охраной государства! — пред магами возникло живое воплощение вселенской обиды. Фортунат даже испытал приступ острых угрызений совести. Хотя и не знал, чем оскорбил эталонного вампира.
— Это подло! Это... Как вам не стыдно, господа!
Реджинальд чуть не плакал. Казалось, родители застигли малолетнего сына за мерзким, грязным занятием, например за рукоблудием. И не просто застигли, а волей-неволей приняли участие.
— Никто не давал вам позволения вмешиваться в частную жизнь! Я буду жаловаться! Я... вы...
Он растекся туманом и сгинул.
Маги не препятствовали.