Шахразада - «Древние чары и Синдбад»

***
Маймуна укоризненно покачала головой.
— Девочка, я же много раз тебе говорила, что в нашем роду были колдуны и ведьмы! Ты могла причинить юноше большие беды! И навлечь множество неприятностей на себя.
— Да, мамочка, ты говорила мне это. Но… Но как только я поняла, что никакой любви не было и в помине, я сразу стала соображать куда лучше. Словно пелена глупости спала с моих глаз. Я увидела в истинном свете и его, и Мариам, и себя, недостойную.
— Увы, дорогая, так иногда бывает. Но сейчас ты уже не влюблена в Нур-ад-Дина, верно?

Амаль усмехнулась, и Маймуна со страхом поняла, что ее девочке уготована более чем необычная судьба, что столь сильной ведьмы, сочетающей мудрость колдовскую и человеческую, мир еще не рождал.

— Нет-нет, к счастью. Ибо еще, должно быть, не родился тот человек, который будет достоин моей любви.

«О Сулейман ибн Дауд, мир с ними обоими! Я же хотела вырастить обыкновенную девочку… Похожую на всех остальных девочек…»
— Малышка моя!
— Все в порядке, мамочка, клянусь! И теперь я смогу выучиться по этой книге и стать такой же прекрасной и умелой колдуньей, как ты, моя прекрасная и добрая!

Маймуна поцеловала дочь и вышла из комнаты, как простые люди, через дверь. Ей нужно было о столь многом подумать…

***
Свиток двадцатый

… О упрямство женщины! Ты — сила столь мощная и столь несокрушимая, что многие законы, земные и небесные, склоняются в почтительном поклоне перед тобой. Склоняются и подчиняются. Ибо известно, что проще исполнить прихоть, чем доказать, что она неисполнима.

Вот так и получилось с излечением неизвестного в черном плаще. Омывая его исхудавшее тело, Мадина насчитала почти сотню следов от змеиных зубов. Сотню! Хотя для того, чтобы свести в могилу человека, бывает достаточно и одного-единственного. Неудивительно, что этот странный человек прощался с неизвестной спасительницей. Наверное, он знал, что дни его сочтены.
Но Мадина этого не знала и не хотела знать. Эликсиры и настойки, снадобья и отвары, что придумали хитрые люди за всю историю медицины, оказались сильнее даже самого сильного змеиного яда. И через несколько месяцев уважаемая ханым поняла, что ей удалось одержать победу в этом соревновании с силами природы.

Она, Мадина, победила: неизвестный в одно прохладное осеннее утро сам вышел во дворик. Он был еще более изможденным, чем в день своего спасения, но на его щеках уже не играл лихорадочный румянец, глаза смотрели трезво и спокойно, а руки не тряслись в ознобе и не корчились в судорогах.

— Благодарю тебя, прекраснейшая, отважнейшая из женщин! Ты вернула меня к жизни!
— Здравствуй и ты, незнакомец! Как чувствуешь себя?
— Намного лучше, — мужчина улыбнулся. И улыбка эта оказалась столь солнечной и светлой, что сердце Мадины затрепетало.

— Ну что ж, я рада это слышать. И рада тому, что вижу перед собой не умирающего, а выздоравливающего человека.
— Но скажи мне, почтеннейшая, как удалось тебе победить яд слуг Царицы змей?
— Должно быть, это удалось мне потому, что я не думала ни о какой-то там царице, ни о ее слугах. Ты просто умирал, и я просто не могла этого допустить. А остальное сделали мое терпение и кое-какие снадобья, которыми меня снабдили здешние знахари.

Человек недоуменно покачал головой.
— Простым знахарям не дано победить яд самой Царицы… Ни один из смертных не знает средства против него…
— Выходит, уже знают…
— Выходит, что так.
Тут неизвестный вдруг переменился в лице.
— Но ты, уважаемая… ты же не колдунья?

Мадина рассмеялась.
— О нет, глупый человек. Я простая женщина, вдова по имени Мадина. Я златошвейка и уже много лет нахожу самую изысканную и строгую красоту в песках пустыни.
— Златошвейка… Быть может, дело в этом… Или в холодном металле… Вероятно, это то, чего я не мог учесть…
Мадина молчала. Она уже поняла, что перед ней человек необычайной учености. Но кто он? Женщина с любопытством смотрела на своего собеседника, решив, что не будет задавать вопросов. «Он и сам расскажет мне все, — подумала она. — Ему только надо дать немного времени…».

Несколько минут стояла полная тишина, лишь бесшумно мелькала игла в проворных пальцах уважаемой ханым. Да, Мадина шила всегда — для нее это уже стало и лучшим лекарством от любого беспокойства, и лучшим времяпрепровождением, и, конечно, недурным заработком. Вскоре женщина заметила, что ее собеседник вышел из задумчивости и с большим удовольствием рассматривает ее умелые руки и ее, о Аллах, как же можно было так забыться, непокрытые волосы, и улыбающееся лицо.

— Прости меня, красавица, я не назвался. Меня зовут Саддам ибн Мехмет.
— А я Мадина, златошвейка.

И почтенная ханым вновь опустила глаза к шитью. Она чувствовала, что через миг ее неизвестный гость поведает о себе. Но торопить его не хотела — терпению златошвеек может позавидовать и самый терпеливый из йогов, чудотворцев таинственной страны Хинд.

— Знай же, умная и добрая Мадина, что я происхожу из древнего рода магов. В нашем семействе мужчины посвящали всю свою жизнь борьбе с порождениями Иблиса Проклятого, с его детьми и с детьми его детей.

— Прости мне мой глупый вопрос, уважаемый Саддам, но как же бороться с ними, если они бессмертны?

— О да, — Саддам улыбнулся слегка покровительственно. — Они бессмертны, как и сам их прародитель. И потому бороться с ними следует не мечом или ножом, а магией. Некогда, так давно, что уже истерлись все воспоминания о нем, жил на свете маг, решивший стать вровень с богами. Он изготовил напиток бессмертия и… и все же оказался смертным. Но не в этом дело…

Однако он был первым, кто смог победить в магическом поединке одно из порождений врага всего живого. Так он доказал, что борьба с этими существами возможна. Вот поэтому и появились маги, колдуны, ставящие перед собой необыкновенно высокую цель — извести всех детей самого Иблиса Проклятого и, быть может, его самого.

Мадина широко раскрыла глаза. Это была поистине великая цель… Недостижимая, но великая…