Закрити
Відновіть членство в Клубі!
Ми дуже раді, що Ви вирішили повернутися до нашої клубної сім'ї!
Щоб відновити своє членство в Клубі — скористайтеся формою авторизації: введіть номер своєї клубної картки та прізвище.
Важливо! З відновленням членства у Клубі Ви відновлюєте і всі свої клубні привілеї.
Авторизація для членів Клубу:
№ карти:
Прізвище:
Дізнатися номер своєї клубної картки Ви
можете, зателефонувавши в інформаційну службу
Клубу або отримавши допомогу он-лайн..
Інформаційна служба :
(067) 332-93-93
(050) 113-93-93
(093) 170-03-93
(057) 783-88-88
Якщо Ви ще не були зареєстровані в Книжковому Клубі, але хочете приєднатися до клубної родини — перейдіть за
цим посиланням!
УКР | РУС

Кетрін Скоулс - «Чужая жена»

1
1968 год, Центральная Танзания

Сузив глаза и напрягая зрение, Мара быстро оглядела горизонт, пытаясь рассмотреть большие серые тени, скользящие по равнине. Как ни странно, обнаружить их было нелегко — благодаря приглушенному окрасу слоны как нельзя лучше «растворялись» в дымке жаркого дня — уж это она знала не понаслышке. В конце концов, Мара убедилась — слонов поблизости не было.
Она еще раз окинула взглядом изувеченную рощу, пытаясь убедить себя в том, что ничего необычного не произошло: слонам свойственно крушить деревья ради нескольких пригоршней скудной листвы — буйная сила в них сочеталась с расточительностью; но, однажды появившись, ее уже не покидало чувство: за поваленной рощей кроется нечто более серьезное, чем простая кормежка. Все это сделано нарочно. Здесь не просто применили силу — ее продемонстрировали. Казалось, сам воздух насыщен яростной силой, внушающей животный ужас. Он обволакивал и мешал двигаться.
Мара заставила себя идти дальше. Через несколько шагов она побежала, петляя между кустарниками и валунами. Одолев следующий подъем, женщина опять увидела перед собой саванну. Мара вновь перешла на шаг, стараясь идти быстро. Вскоре она огибала знакомое озерцо, где лениво плескались бегемоты. Об их присутствии загодя предупреждала потрескавшаяся на солнце грязь на берегу. Мара вышла на тропу, ведущую на невысокое плато за озерцом. Впереди уже виднелся темно-зеленый полог манговой рощи, сквозь него просвечивали красные крыши.

Тропа вела к самому дому. В силу привычки Мара оглядела двор и постройки, мысленно представив себя гостьей, которая только что приехала. Она отметила, что ромбовидные зарешеченные окна, вмонтированные в каменный фасад дома, сияли чистотой, а дорожки недавно почистили граблями. Мара мимоходом взглянула на видневшиеся неподалеку домики для гостей — традиционные африканские рондавели1 с круглыми, сложенными из глинобитного кирпича стенами и тростниковыми крышами — своей экзотичностью они контрастировали с домом, построенным в английском стиле. У дверных проемов висели наполненные керосином лампы. А неподалеку, словно вот-вот должны были подать чай, стояла мебель из плетеной лозы. Все было как и положено. Тем не менее место выглядело покинутым. Шторы были опущены, и нигде не было видно забытых книг, обуви или чайных чашек. В саду вызывающими яркими островками пестрели цветы — календула, герань и бугенвиллея всевозможных оттенков. Обычно зеленая круглый год лужайка, на которую всегда стекала вода из душевых, теперь была такой же высохшей и коричневой, как и райграс2 на равнинах.
Взгляд Мары упал на предмет на краю тропы. Она узнала в нем коричневый кожаный футляр для солнцезащитных очков мужа — вероятно, Джон обронил его, когда три дня назад уезжал в Дар-эс-Салам. Мара нагнулась, чтобы поднять футляр, и винтовка соскользнула с ее плеча. Стоило ей только прикоснуться к мягкой коже, как она тут же вспомнила о разлуке. О том, как она вся напряглась, когда муж наклонился поцеловать ее на прощанье. Как он едва коснулся ее щеки. Она вновь увидела поражение в его взгляде, когда он садился в «лендровер», и знала, что то же отразилось и в ее глазах. Мара молча смотрела, как автомобиль трясся на ухабистой дороге.
Стоило Джону завернуть за угол и скрыться из виду, как женщину захлестнули противоречивые эмоции. Она ворошила воспоминания, словно проверяла, заболит ли вновь полузажившая рана. Наконец ей удалось понять, что же именно она чувствовала. Облегчение. Облегчение от того, что они будут врозь.

Стараясь избежать пристального взгляда африканца, Мара принялась рассматривать футляр. Ей жаль было разочаровывать Томбу. Прошло уже много недель — наверное, несколько месяцев — с тех пор, как у Джона был последний клиент. Мара знала, что люди из близлежащих поселений привыкли полагаться на деньги, которые они получали за застреленных на их племенной территории крупных животных. Да и молодежь рассчитывала на временную работу, которую им давали в доме.
— Они скоро будут здесь, — настаивал Томба.
— Когда кто-то собирается приехать на сафари, — терпеливо объяснила Мара, — он заранее резервирует места. Тогда агент Джона в Дар-эс-Саламе связывается с нами по рации.
— Ах! — Томба понимающе глянул на нее. — Ваша рация не работает. Я сам видел, как бвана Стиму чинил ее.
— Если рация не работает, — продолжала Мара, — то агент Джона посылает сообщение в миссию. Тогда оттуда отправляют посыльного. Даже если ты и видел, как сюда направляется «лендровер», произошла какая-то ошибка. Люди заблудились. Или, возможно, они слышали о нашем приюте и вообразили, что здесь что-то вроде гостиницы.
При мысли о каком-то путешественнике — геологе или чиновнике, — решившем сделать остановку и как следует пообедать, Мара угрюмо усмехнулась. Кроме двух цесарок у нее в котомке и остатков того, что когда-то росло на огороде, в доме ничего не было. Она могла бы подать гостям блюдо из вареных овощей, которое проживающие в городах африканцы называют сукума вики, «конец недели», или, иногда, «дно кошелька»…

В спальне Мара заперла винтовку и патроны, перед тем как открыть шкаф и снять с плечиков свое платье хозяйки сафари. Пытаясь справиться с застежкой, она выглянула в окно и увидела, как новый бежевый «лендровер» въезжает на парковку. Мара немного расслабилась, теперь совершенно уверенная в том, что водитель и пассажиры уж точно не клиенты Джона. Агент в Дар-эс-Саламе всегда предоставлял одинаковое снаряжение для сафари, и все его автомобили были довольно потрепанными.
На крыле «лендровера» виднелась какая-то надпись. Отель «Маньяла». От удивления Мара приоткрыла рот. Что могло понадобиться кому-то из отеля «Маньяла» в Рейнор-Лодж? Она расплела косу, высвобождая длинные темные пряди, и торопливо причесалась, вымещая злость на волосах. Именно из-за отеля «Маньяла» Джон сейчас находился в Дар-эс-Саламе, пытаясь занять деньги.
Большой отель открылся два с половиной года назад, как раз тогда, когда было окончено строительство нескольких новых рондавелей и хижин в Рейнор-Лодж. Мара отчетливо помнила, как они с Джоном поехали посмотреть на него. Они свернули на широкую подъездную аллею, которая вела через сад размером с небольшой парк к вымощенному двору, затененному навесом в голубую и белую полоску. Мара и Джон припарковали «лендровер» напротив центрального входа. Мара до сих пор не забыла выражение лица Джона, когда он взглянул направо и налево, рассматривая длинный фасад современного здания.
Вскоре они узнали, что отель «Маньяла» не только предоставляет в распоряжение постояльцев теннисные корты, бассейн и даже смотровую площадку, с которой открывается вид на освещенный водопой, но также устраивает сафари с палатками, французской кухней и одним из трех профессиональных охотников на выбор.

Разговаривая с Доди, Мара чувствовала, что Карлтон все еще смотрит на нее, разглядывая ее лицо и тело. Взгляд его остановился на ее руках. Мара сцепила их за спиной. Кожа на кистях огрубела от работы в огороде, ногти были грязными и обломанными.
Стараясь не обращать внимания на американца, женщина принялась описывать Рейнор-Лодж. О шести маленьких хижинах она решила даже не упоминать — они были не чем иным, как переоборудованными жестяными сараями, которые Джон купил у горнодобывающего предприятия и в которых благодаря тростниковым крышам было на удивление прохладно. Вместо этого она сосредоточилась на рондавелях, объясняя, что в каждом есть санузел и веранда. Затем Мара обратила внимание гостей на москитные сетки на окнах.
В то же мгновение она поймала взгляд Доди, который, скользнув по портьерам, уставился на платье, надетое на ней. И то, и другое было сделано из материала китенге с голубоватым узором. В ответ Мара слегка кивнула, давая понять, что это не случайное совпадение. Она сама так задумала: голубой цвет китенге стал для нее своего рода униформой (похожее платье длиной до щиколоток было припасено у нее на вечер). Строгий вид сразу выделял ее из сонма жен, дочерей и подруг клиентов, которые зачастую меняли наряды по нескольку раз в день, а также от заезжих охотниц. Платье служило напоминанием, что Мара — хозяйка приюта. Другие женщины могли не волноваться, что им придется в чем-то соперничать с ней, будь это даже внимание ее мужа-охотника.
— Мне все нравится, — отозвался Карлтон. Затем повернулся, указывая на место, где в земле была вырыта большая глубокая яма, и вопросительно поднял брови.
— Это бассейн, — объяснила Мара. — Как вы видите, он все еще строится.
Она ответила легко, желая дать им понять, что не пройдет и нескольких недель, как в бассейне заискрится холодная голубая вода. Женщина надеялась, что приезжие не заметят растений, которые уже начали пробиваться сквозь трещины в глине.
Мара поспешно заговорила о еде — эта тема всегда интересовала посетителей.
— Наш повар готовит как здесь, так и в палатках во время сафари. Он специализируется на традиционной английской кухне.
Она улыбнулась Карлтону — судя по его виду, он любил поесть. Женщина окинула взглядом его полную фигуру, задержавшись на неглаженой рубашке. Три верхние пуговицы были расстегнуты, открывая темные волосы на груди. Мара надеялась, что Карлтон переоденется до того, как его увидит Менелик. Африканца обучила манерам его предыдущая хозяйка — английская баронесса, и он будет совсем не впечатлен.
— Я свяжусь со своим мужем, чтобы убедиться, что он вернется, как только сможет. Возможно, он уже на пути домой. Если нет, дорога обратно займет у него пару дней.
Мара старалась говорить спокойно и уверенно, но мысли ее метались в беспорядке. Кладовая была практически пуста. Керосина и солярки оставалось на дне. Обращаться за кредитом в магазины Кикуйю смысла не было — Джон уже давно исчерпал свой лимит.
— Почему бы нам не осмотреть дом, — внезапно предложил Карлтон. — Это очень важно.
Не дожидаясь, пока Мара проводит их, он направился к веранде.
Карлтон стоял посреди гостиной, внимательно разглядывая ее. Мара попыталась взглянуть на комнату его глазами — диванные подушки из сукна местного производства, мебель из темных пород африканских деревьев, на полу, рядом со шкурами зебр и леопардов, — выцветшие восточные коврики, обрамленная побегами вьющегося воскового дерева фотография в рамке.

— Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — ответила Мара. — У нас даже рация не работает.
— Великолепно. И не пытайтесь ее чинить. Все равно съемки подходят к концу. Да уж, выпало приключений на нашу долю. Зной Занзибара. Массовка. Толпа. Съемки на «железке» — огнедышащая духота. Сплошное преодоление препятствий. Осталось снять несколько сцен, но на них держится весь фильм. Мы выбрали «Маньялу», потому что сюда никому не добраться. — Тут он запнулся. — То есть, разумеется, не считая тех, кто занят в съемке. В любом случае, суть в том, что огласка нам пока не нужна. Слишком уж известны главные герои — Лилиан Лэйн и Питер Хит.
От удивления у Мары перехватило дыхание. Имя Питер Хит ей ничего не говорило, а вот имя Лилиан Лэйн было у всех на слуху даже в далекой Австралии. Фильмы с ее участием всегда со бирали полный зал, а в журнале «Вименс викли» нередко публиковали истории о ее гламурной жизни.
Мара попыталась представить себе Лилиан Лэйн, такую элегантную и прекрасную, сидящей здесь, в Рейнор-Лодж, в одном из старых плетеных кресел, прихлебывающей чай из щербатой чашки с надписью «Tanganyika Railways» (за неимением ничего лучшего). Только сейчас до Мары дошел весь комизм ситуации. Что там звезды кино, когда даже не самые притязательные домохозяйки из Калифорнии, случалось, закатывали здесь истерику. Душ все время оказывался то обжигающе горячим, то ледяным, в любом случае под ним долго не постоишь. Из-за жесткой воды волосы слипались, о прическах приходилось забыть, а рис нужно было есть с осторожностью — в любое мгновение мог попасться камешек, который мог ненароком оставить вас без зубов.

— Договорились. Вы не пожалеете, обещаю! Мы переедем в течение трех дней и начнем съемки еще через день. Времени на проволочки у нас нет.
Он принялся обсуждать с Доди подготовку к переезду. Мара же, делая вид, что вслушивается в разговор, мыслями витала где-то далеко. Представив себе, как она на кухне выдает персоналу давно задерживаемую зарплату и говорит им, что они могут привести своих детей для временной работы, Мара почувствовала радостное возбуждение. Затем она свяжется с оруженосцем Джона, который уже два месяца прозябал без работы. Потом поедет в Кикуйю и расплатится со всеми долгами… а затем устроит грандиозный поход по магазинам. Мысли ее летели, опережая одна другую. Столько всего нужно было сделать, и все это задолго до того, как вернется Джон.

— Видите это углубление в форме удлиненного овала по центру? Как раз здесь и находится мозг. Он приблизительно такого же размера, что и буханка хлеба.
Мара сдержанно улыбнулась Карлтону улыбкой хозяйки сафари. Обычно в ее обязанности не входило давать подобные объяснения.
— Видите вот это место над мозгом, напоминающее соты? Сюда нужно целиться. Прямо сюда. — В то время как она говорила, перед ее мысленным взором вновь возникла картина: поваленные деревья на равнине. Женщина вновь почувствовала ярость, витающую в воздухе, и ее голос наполнился злостью. — Конечно, лучше всего целиться в лобную кость. Вы отсчитываете седьмую морщинку на носу и целитесь между бивнями. По традиции, стоит слону упасть, вы должны сначала отрубить ему хобот, чтобы убедиться, что животное не выживет и не вернется за вами. Я не могу точно сказать, чья это была идея — африканцев или наша…

2
Мара осторожно вела машину по главной улице Кикуйю, стараясь объезжать выбоины, одновременно лавируя между пешеходами, велосипедистами и разбитыми седанами. В зеркале заднего вида хорошо просматривался открытый кузов, а в нем — подпрыгивающие головы доброй дюжины африканцев, решивших прокатиться вместе с ней. Новости быстро пролетали расстояние между охотничьим приютом и деревней; пока Мара готовилась к отъезду, у парковки уже собралась небольшая толпа в предвкушении поездки. Их можно было понять: дорогу до «столицы» племени, до которой был день пути пешком, можно было преодолеть за каких-нибудь полтора часа.

Мара вручила корзины и сумки мальчикам и повела их на рынок. В ноздри сразу ударил кисловатый запах незрелых фруктов, усиленный поднятой пылью и коровьим навозом. Но уже через несколько шагов Мара забыла о запахах. Ее окружали разноцветные пирамиды овощей и фруктов, воздвигнутые на раскладных прилавках, а то и попросту выстроенные на расстеленной на земле мешковине. Главными торговцами в Кикуйю были женщины; отмахиваясь от мух, они важно восседали возле своего товара, судача друг с другом и перешучиваясь с покупателями.
На сей раз Маре пришлось пропустить обычный ритуал приветствия с каждой торговкой с обязательными вопросами о семье и видами на урожай и дотошным изучением ассортимента. Сегодня она едва ли не бежала вдоль рядов, тыча пальцем в удобоваримые на европейский вкус продукты. Вскоре корзина и сумки были набиты сверкающими на солнце бордовыми боками баклажанами, узловатыми клубнями кассавы1 и местной тыквы и маленькими пыльными клубнями картофеля, привезенного с высокогорья. Кроме того, Мара купила бочонок местных помидоров самых невообразимых форм и целые корзины лаймов и лимонов. Чтобы убедиться в свежести ананасов, она обрывала по нескольку жестких листьев, придирчиво разглядывала клинышки, вырезанные из арбузов, и пробовала мякоть гуавы на язык. Ее уговорили купить пау пау и пэшнфрут, а вот от манго она отказалась: какими бы свежими ни были плоды, она-то привыкла к терпкой и волокнистой разновидности манго с резким вкусом, который надолго остается во рту, но именно это, пожалуй, и не понравится американцам.