К’яра Гамберале — «За десять минут»

Всю свою жизнь я провела в доме в предместье Рима. Я родилась в этом доме, здесь я жила со своими родителями, потом их сменила череда всяческих соседей, и наконец появился мужчина, которому суждено было стать Моим Мужем. И вот я замужем уже десять лет, восемь лет веду рубрику в еженедельнике «Воскресные обеды». Каждую неделю, с воскресенья по воскресенье, я посещаю новый дом и новую семью со своими традициями, обычными или нелепыми, о чем потом повествую в своей рубрике.

Почти год, с октября 2011 года по сентябрь 2012 года, Мой Муж настойчиво поговаривал о переезде в город, а потом уехал в Дублин на семинар и за день до своего предполагаемого возвращения позвонил… Он сообщил, что не вернется, и просил, чтобы я не беспокоилась, ведь с ним все в порядке и даже лучше, чем в порядке: он понял, как ему хорошо без меня. В общем, он решил, что какое-то время ему нужно отдохнуть от работы, от нашего брака и немного подумать. Наедине с собой. В Ирландии.

Мой директор не был таким сентиментальным, как Мой Муж. Он отправил меня в отставку молча, без трогательных слов. Место моих «Воскресных обедов» заняла рубрика «Любовные письма», которую ведет некая Таня Мелодия, победительница последнего выпуска реалити-шоу «Grande Fratello» .

Мои родители, мой брат, мои друзья старались быть рядом — по крайней мере, как могли, создавали эту иллюзию. В первое время они принялись по очереди ночевать у меня дома, выводить меня в кино, в парк на караоке, на стадион. Они старались не оставлять меня одну на выходные, не уклонялись от долгих и мучительных телефонных разговоров, где не было слова «ты» (как у тебя дела? что ты думаешь? что ты делаешь?), а было только «я» (я не могу больше жить, мне плохо, я хочу умереть, что я буду делать теперь?).

Но, повесив трубку, все они возвращались в свой мир, в свою жизнь.

А мне некуда было возвращаться, потому что мой мир рухнул, рассыпался, превратившись в пыль.

Моя жизнь, израненная и растерзанная в клочья, вращалась, как бесформенная масса, вокруг невидимой оси под названием «полное замешательство».

Я ложилась одна в холодную постель с единственной надеждой — не проснуться на следующее утро. Мне казалось, что незачем больше жить, потому что единственная настоящая любовь у меня уже была, и лучшие свои романы я уже написала, и не смогу написать другие, поскольку лучшие годы позади и уже ничто не сможет так глубоко затронуть мою душу, как впечатления детства в моем старом доме в Викарелло. Моим сознанием владела единственная, навязчивая мысль: «Зачем я живу? В чем смысл моей жизни? Что я делаю на этом свете?»

По понедельникам эти вопросы облачались в звуковую форму на сеансах у психоаналитика.

После множества безрезультатных сеансов она, раздраженная мной и вдохновленная учением Рудольфа Штейнера, бросила вызов:

— Вы хотите сыграть в одну игру?

— …

— На протяжении месяца, начиная с этого момента, всего лишь десять минут в день делайте то, что вы никогда в своей жизни не делали.

— Как это?

— Вы должны делать то, чего ни разу не делали за все свои тридцать пять лет.

— Почти тридцать шесть…

— Хорошо, тридцать шесть. Но это должно быть что-то новое.

— На протяжении месяца?

— Да.

— Десять минут?

— Десять минут.

— Но вы уверены, что это подействует?

— Зависит от вас. В такие игры играют только серьезные люди. Если решитесь начать игру, вы не должны пропустить ни одного дня.

— А потом?

— Что потом?

— Какой будет выигрыш? Я смогу вернуть свою прежнюю жизнь?

— Увидим через месяц. А пока начните игру и смотрите — не пропускайте ни единого дня и не обманывайте! До встречи, Кьяра.

— До встречи.

В конце концов, я ничего не теряю — в этом и заключалась моя проблема.

Подходящий случай это доказать.

И я начала игру.

Далее вы прочитаете мой дневник, который я вела в течение этого безумного месяца.

 

3 декабря, понедельник
рассвет 7:20 — закат 16:40

Лак цвета фуксии

 

Кабинет моего психоаналитика находится в центре Рима, буквально в нескольких шагах от нашего дома, дома, куда мы с Моим Мужем перебрались за пару месяцев до его звонка из Дублина. Между домом и кабинетом психоаналитика располагается салон красоты «Isla» , в котором работали Кристина и Тициана — мои новые знакомые, две близкие души в совершенно незнакомом квартале огромного чужого города. С тех пор как меня бросил муж, весь окружающий мир казался мне подозрительным и враждебным, несущим неотвратимую угрозу моему существованию.

Я провела всю свою жизнь в небольшом городке неподалеку от Рима. Городок веками скучал в полудреме, раскинувшись на берегу тихого озера.

Там у меня было все: грусть, счастье, скука, боль, детство с грязными коленками и корью, ночные страхи десятилетнего ребенка, ужасные секреты пятнадцатилетнего подростка, разочарования двадцатилетней и двадцатипятилетней девушки, стрижка каре, волосы короткие, волосы длинные, а рядом жили мои домашние: мама готовила на кухне, папа приходил и уходил, появился брат, появилась собака, кошка, потом другая собака, поселились соседи, потом их сменили другие соседи. Первая любовь, первые слезы разочарования, новая любовь… Я была желанной, я была покинутой, я была счастливой и печальной, потерянной, кретинкой и женой…

Но что бы ни происходило в моей жизни, я всегда чувствовала себя защищенной. Я сказала бы, защищенной от жестокой реальности.

Будучи уже взрослой, я еще не понимала, как это — быть взрослой на самом деле, и в полной мере не брала на себя ответственность быть взрослой. Мне достаточно было постучаться в дверь соседнего крыльца, появиться в доме родителей и перекинуть на них все свои мелкие житейские проблемы. Наверное, я никогда не осмелилась бы оторваться от них, если бы… в старом доме не испортилась электрическая проводка, а трескающиеся стены не требовали основательного и длительного ремонта, если бы не постоянные сетования Моего Мужа на то, как ему надоело тратить каждый день по два часа на поездку в офис, вместо того чтобы дойти туда пешком, а мне, не умеющей водить машину, не надо было бы жить в поезде. И когда Мой Муж в сотый раз предложил купить дом в Риме, я согласилась. В конце концов, для меня было не важно, где я живу: самое главное, что Он рядом со мной.

И вот спустя два с половиной месяца он меня оставил одну в этом проклятом доме, проклятом квартале, проклятом городе.

Единственное место, куда меня тянуло, был салон «Isla», островок радушия и искренней симпатии. Обычно люди, работающие в большом городе, вынуждены прятаться за любезными, но безликими масками с фальшивыми улыбками доброжелательности. Но Кристина и Тициана к таковым не относились, и я это заметила во время нашей первой встречи. Тициана всегда веселая, даже когда серьезная, с широко открытыми глазами, живым лицом, она похожа на героя смешного комикса, который тебя смешит, но в то же время незаметно для тебя вселяет мысли о том, как парадоксально быть человеком, и заставляет думать о Боге.

Кристина, владелица салона, — полная противоположность Тицианы. Она всегда погружена в молчаливые размышления, взгляд ее глубокий и умный, она обожает читать и купаться в море, причем ее погружения в морские волны так же задумчивы и всепоглощающи, как и ее погружения в раздумья.

Конечно, возвращаясь домой от психоаналитика, я не могла пройти мимо их салона. Дверь мне открыла Кристина.

— У тебя есть немного времени?

— Сколько тебе нужно?

— Десять минут.

Кристина и Тициана всегда меня упрекали в том, что я не могу осмелиться на какую-нибудь выходящую за рамки обыденности процедуру, например экстремальную депиляцию или экспериментальный массаж. Видимо, представители этой профессии испытывают особую потребность вытянуть клиента из «общества сдержанной добропорядочности» и проделать с ним что-то более откровенное.

— Хорошо, входи.

Как только я рассказала об игре «Десять минут», в глазах Тицианы появился дьявольский огонек. Она энергично стала рыться в ящиках, где хранилась коллекция лаков для ногтей. Меня охватила тревога.

Она выбрала яркий цвет фуксии, с блестками.

Мне стало еще страшнее.

— Только не на руки!

— Нет. И на руки, и на ноги. Садись, снимай туфли. Потратим больше десяти минут. Но это ведь не важно? Что там говорят правила игры?

Снимаю туфли, сажусь.

Единственный цвет лака, на который я никогда не согласилась бы, — это, пожалуй, черный.

Это потому, что ты не хочешь, чтобы тебя воспринимали как издерганную конвульсиями женщину, которая пишет только ради того, чтобы разобраться в себе. «Ты хочешь выглядеть озабоченной, иметь бледное лицо, усталый, даже слегка нездоровый вид, чтобы подчеркнуть свой ум», — говорили мне Кристина и Тициана.

А я говорила, что избегаю ярких красок, потому что боюсь реальности. Мне кажется, что яркие краски как бы подталкивают тебя двигаться вперед, не останавливаться.

«Это потому, что твой отец хотел первенца мальчика, и ты никогда не хотела его разочаровывать», — говорил Мой Муж.

Тем временем Кристина нанесла на мои ногти слой прозрачного лака.

— А для чего нужна эта игра «Десять минут»?

— Не знаю, врач не объяснила. Может быть, для того чтобы занять чем-нибудь мой мозг, заполнить пустоты, которые в нем образовались, навести порядок в моем сознании, а значит, в моей жизни.

— Все равно, пустота и беспорядок в твоей голове и душе — это лучше, чем твой муж. Помнишь, когда ты пришла к нам первый раз и ссорилась с ним по телефону? Не знаю почему, но я сразу поняла, что вы вместе долго не протянете.

Я им еще не рассказала, что после нашего разрыва Мой Муж уже предпринял несколько попыток сблизиться.

Через три недели, проведенные в Дублине, Сиобан, переводчица, с которой он познакомился на семинаре, ему поднадоела, и он отправился в Нью-Йорк в один джаз-клуб колоть лед для мохито. Он уехал, для того чтобы сладостно жить или сладостно умирать — в зависимости от того, с какой стороны на это посмотреть.

Тем временем наступил сентябрь, отпуск закончился, и он вернулся на работу с непогрешимой репутацией лучшего адвоката своей конторы. На одном из заседаний суда он увидел дочь обвиняемого, которого защищал. Девчонка с длинными косичками и тревожным взглядом обнимала плюшевого жирафа, как будто это было единственное существо на свете, которому можно было довериться. Невообразимо, но у Моего Мужа случился приступ паники: сердце бешено заколотилось, все тело обдало жаром, потемнело в глазах. Очнулся он на полу, ногами вверх, в окружении испуганных людей, присутствовавших на суде.

Та девочка напомнила ему одного человека.

Этим человеком была его жена.

Я и Мой Муж познакомились, когда нам было по восемнадцать лет.

Наш лицей участвовал в новой программе министерства образования, которая предполагала работу психолога в учебном заведении.

Классные руководители должны были выбрать в каждом классе по одному ученику, нуждавшемуся, по их мнению, в психологической помощи. И вот в первой группе оказались мы с моим будущем мужем.

— Ты почему здесь? — спросил он.

— Потому что мне кажется, что я ем слишком много, а мои родители и учителя считают, что я ничего не ем. А ты?

— Потому что моя мать влюбилась в свою знакомую, гадалку на картах, и бросила нас с отцом.

— Печально…

— А мне по барабану.

— Тогда почему ты здесь?

— Потому что мои преподаватели считают, что меня это сильно удручает. Слушай, какие у тебя классные косички, такие длинные…

— А у тебя желтые глаза.

Именно тогда все и началось между нами.

Мы выросли вместе: так думали все, так думали мы. Наши тела и сознание росли вместе, по крайней мере нам и всем окружающим так казалось. На самом деле мы двигались и развивались параллельно — кто-то быстрее, кто-то медленнее. И однажды, вместо того чтобы догнать и сравняться, один из нас выбрал другое направление и отправился в Нью-Йорк…